Молли Бэйр
Слишком высокая и худая девушка, обладающая нестандартной внешностью, всегда была объектом насмешек в школе. По словам самой Молли, она никогда не могла бы подумать, что когда-то сможет попасть на обложку всемирно известного журнала Vogue.
Нестандартная внешность привлекла внимание представителя модного агентства на блошином рынке Нью-Йорка. С тех пор карьера Молли в качестве модели начала набирать обороты
Сегодня Бэйр сотрудничает с такими известными брендами и торговыми марками, как Кензо, Прада, Шанель и другие, участвует в показах и появляется на обложках культовых глянцевых журналов.
«Всегда танцевала в первой линии… Хоть и одной рукой»
Пока мы разговариваем с мамой, Юлю фотографируют. Она четко выполняет команды фотографа и визажиста, работает, как взрослая модель. Хотя понятно, что ей не так просто быстро менять ракурсы и справляться с волнением. Попробуй-ка: «повернись направо, голову чуть левее, подбородок выше, а плечо ниже», да еще и улыбайся при этом. На вопрос «не устала?» Юля отрицательно качает головой — все в порядке, к физическим нагрузкам привыкла:
— Я никогда не могла ходить, но начала пробовать хоть как-то передвигаться в 5 лет, — вспоминает Юля. — Конечно, к этому моменту я уже поняла, что отличаюсь от других детей… Идти у меня не получалось, зато я могла ползать и ездить — и я использовала эту возможность по максимуму. Поэтому в первом классе я была настоящим ураганом: гоняла в казаки-разбойники наравне с мальчишками. В общем, в детстве у меня не было времени на рефлексию, да и вряд ли я была на нее способна. (Улыбается.)
А потом я пришла в спорт. Начали с бассейна — из-за моего диагноза у меня были большие проблемы с дыханием, и плавание помогало «раздышаться». Плавала с профессиональным тренером и делала это довольно уверенно. Честно скажу, не слишком любила это дело, но плавание много мне дало: развило не только легкие, но и левую руку, которая до этого была практически парализована.
Благодаря этому мне потом было легче справляться с фехтованием. Я фехтовала на рапире — и это здорово! Проблема только в том, что по моему диагнозу нет паралимпийской категории, и профессиональным тренерам, которые работают на результат, было не очень интересно со мной заниматься. Ведь если категории нет, я, по сути, бесперспективна.
Но зато в моей жизни надолго остались танцы — их я любила больше всего. Сначала танцевала в детском коллективе под руководством Анны Горчаковой — чемпионки мира по танцам на колясках. У всех нас, участников группы, стоял диагноз «ДЦП», и танцы очень помогали нам развиваться — и физически, и эмоционально.
Из детской категории я перешла во взрослую, где другие нагрузки и требования. Боялась, что не справлюсь и буду танцевать на задворках. В итоге всегда танцевала в первой линии… Хоть и одной рукой.
Но больше всего мне нравились парные танцы. Мой партнер был абсолютно здоров — он замечательный человек, волонтер… Чтобы был результат, мы занимались в зале по 6−8 часов. Перед соревнованиями — ежедневно. Конечно, выматывало… Зато я научилась справляться с нагрузками.
«О том, что я вышла в финал, узнала, когда лежала в больнице»
Юля до сих пор учится справляться со своими эмоциями. А когда разберется, как это, — начнет помогать другим:
— Я определилась с будущей профессией еще в детстве. Изначально хотела поступать на «клиническую психологию», но понимаю, что в БГМУ меня не возьмут ни при каких условиях просто по состоянию здоровья… Поэтому буду поступать на факультет психологии в БГПУ.
Я готова к тому, что со мной будут делиться своими чувствами и травмами — умею слушать людей и, надеюсь, понимать их… Конечно, для этой профессии стоит научиться не пропускать все через себя, но пока на практике это у меня не слишком получается. (Смеется.) А с другой стороны: стоит ли искать работу, которая не вызывает у тебя эмоций?
Точно знаю, что хочу помогать взрослым людям. Думаю, им порой еще труднее, чем детям, выразить свои чувства и найти поддержку.
Главная поддержка самой Юли — мама, которая с рождения растит девочку одна. Но кто может поддержать саму Татьяну?
— Я не представляю, как трудно было маме верить в ребенка, который практически обездвижен, как это — смотреть на него и не представлять, что за будущее его ждет, — говорит Юля. — Но она верила. Наверное, единственная из всех. Я понимаю, что мама посвятила свою жизнь мне и моей реабилитации — и это дало результаты. С детства для меня нет большего примера для подражания, поэтому многое я переняла у мамы — свое отношение к себе, к людям, к жизни… Надеюсь, мне достались ее уверенность, выносливость и стойкость. Точно знаю, что характер у меня есть — и он от мамы. (Улыбается)
Сильный характер и мамин взгляд из зрительного зала должны помочь Юле на конкурсе. Но она, как любая девочка, все равно переживает:
— Я ведь случайно увидела рекламу конкурса в соцсетях — быстро заполнила анкету участницы и выслала ее вместе с фотоснимками. Ни на что не надеялась, мне ведь всего 17 лет! А по факту дошла до финала и теперь еду на конкурс. Везде оказываюсь раньше срока. (Улыбается.)
О том, что я вышла в финал, узнала, когда лежала в больнице. Это такой шок! И такая радость.
А ей даже и поделиться не с кем, когда на больничной койке лежишь… Хотя, честно говоря, все равно вся больница знала, что я еду на конкурс красоты. (Смеется.)
На конкурсе меня ждут два дефиле — в национальном костюме и вечернем платье. А еще будет общий танец и интеллектуальное соревнование — ответы на вопросы жюри.
Вопросов, честно говоря, боюсь больше всего. Девочки-участницы прошлых лет говорят, что спрашивать будут о всяком таком… житейском и философском. Хоть бы меня не подвела выдержка! — волнуется Юля. — Я никогда не выходила одна к такому количеству людей. Чтобы вот так, без коллектива, без партнера: сама по себе и сама за себя. Одна в чужом городе…
Буду думать о маме и о том, что здесь, в Беларуси, возможно, есть люди, которым не все равно.
Юля признается: победить хочется. Доказать, прежде всего самой себе, что она смогла. И, возможно, облегчить жизнь маме: в прошлом году победительнице конкурса подарили отличную, маневренную коляску. Но если победа достанется другой участнице, Юля обещает не расстраиваться и быть благодарной за важный этап жизни, который принес ей огромный опыт.
В свои 17 она уже понимает, что впереди долгая жизнь, в которой может быть кое-что важнее короны:
— Меня вдохновляют мои друзья из Ассоциации инвалидов-колясочников. Несмотря на то, что они, как и я, в коляске, им удается вести свой бизнес, выигрывать параолимпиады, рожать детей… Некоторые пары знакомятся в Ассоциации и создают семьи, но я знаю и девочек с инвалидностью, в которых влюбились здоровые партнеры.
Как бы то ни было, я, конечно, тоже хочу, чтобы у меня была семья… Если все получится.
Пока я стараюсь не думать об этом: лучше жить тем, что происходит со мной сейчас, ведь жизнь у меня одна. А поэтому я не имею права ныть и жаловаться, зацикливаться на том, как плохо и больно бывает, на том, чего не изменить.
Я точно знаю это и хочу сказать другим: жизнь никогда не останавливается. Даже если ты сам парализован.
Юля уже прошла значительную часть пути к своей мечте. Она сама нашла наряды для дефиле и выполнила два задания организаторов: создала туристическую визитку города с учетом безбарьерной среды и бизнес-проект для людей с инвалидностью. Помочь ей сделать еще один шаг к победе можем мы все. Сейчас девушка участвует в интернет-голосовании на приз зрительских симпатий. Оставить голос за Юлю можно по этой ссылке.
За создание образа для фотосессии Юли мы выражаем благодарность мастерам своего дела:
Мастеру по волосам и визажисту Валентине Протосовицкой
Дизайнеру Kate Tikota
published on
according to the materials
«Благодарна маме за то, что она не оставила меня в роддоме»
О своей особенности Вика говорит спокойно. Она старшая из трех детей в семье. У девушки с рождения одна нога была короче другой. Разница — 26 сантиметров. Что послужило этому причиной, можно лишь догадываться. Беременность матери протекала нормально, на УЗИ врачи проблем не видели. Про особенность дочки Анжелика Викторовна узнала уже после родов.
Полноценный протез Вике сделали в 8 лет. В этом возрасте сильно ощущалась разница в длине ног, поэтому девочка не могла нормально ходить. Официальный диагноз: аномалия правой нижней конечности, врожденные вывихи тазобедренных суставов.
В подростковом возрасте Вику возили в Санкт-Петербург, где планировали вытянуть ногу аппаратом Илизарова. Однако никаких гарантий никто не давал. Встал выбор: либо пять лет пролежать на вытяжках, либо смириться с тем, что есть. Мама девочки выбрала второе.
Уже в более старшем возрасте Вику начали стыдить — порой даже абсолютно незнакомые люди.
Ирина Мирная
Ирина Мирная действует на сознание ошеломляюще, переворачивая все представления о людях с ограниченными возможностями. Авария, лишившая ее обеих ног, не помешала нашей героине создать семью, родить ребенка и найти свое предназначение в жизни. Парные протезы помогают свободно передвигаться, и мало кто поймет, как много труда Ирине пришлось вложить в их освоение.
В 27 лет жизнь девушки полностью переменилась, после страшного ДТП. Придя в себя в больнице, Ирина почувствовала ужас, но не впала в отчаяние, ей вспомнилась… история Русалочки из сказки Андерсена. Наша героиня знала, что обязательно начнет ходить!
Когда Ирине удалось получить протезы, пришлось расстаться с иллюзией, что это настоящие ноги. Осваивала искусственные конечности отважная женщина долго: было трудно надевать, учиться на них ходить, возникал страх упасть.
Ирина говорит, что после аварии можно решить, что таким ты никому не нужен. Это ложный путь. Спустя четыре года после аварии она случайно познакомилась с будущим мужем, рассказала, что ходит на протезах, но это его не оттолкнуло. Они полюбили друг друга, очень быстро поженились, у пары родился мальчик.
Сейчас Ирина воспитывает сына, во всем ей помогает муж. Она занимается астрологией и психологией, участвует в мотивационных проектах, ведет блог. Ирина считает, что авария раскрыла ее силу, и без этого опыта она не стала бы той, кто есть.
Жизнь этой удивительной девушки, по ее словам, состоит из ежедневного преодоления страхов. Ирина считает самым важным сохранять свою уникальность, слышать душу, она знает, что все ответы внутри, и любой кризис несет в себе дар. Главная мотивация для нее – жизнь, захватывающая, интересная, которую ты как автор создаешь сам.
«Хотела бы сняться для бренда женского белья»
Конкурс «Королева Беларуси» проводится уже семь лет и позиционируется как «проект без границ». Социальный и семейный статус, рост, размер одежды и татуировки значения не имеют, главное — это харизма и индивидуальность. В областном этапе в Гродно приняли участие 15 белорусок, которых разделили на три возрастные категории: «Принцесса», «Королева» и «Алмазная королева». Самой молодой участнице было 18 лет, самой взрослой — 60.
На победу Виктории Новицкой люди отреагировали по-разному. Кто-то поздравлял и поддерживал, а кто-то советовал «прятать свой недостаток, а не выставлять его напоказ». Правда, смельчаки находились только в интернете.
В отличие от комментаторов в соцсетях, девушка не видит в своем протезе проблемы. В последнее время она активно снимается в фотосессиях и планирует реализовать себя как модель. Говорит, что с удовольствием снялась бы для какого-нибудь бренда женского белья.
Сколько девушка себя помнит, она всегда работала с людьми: сидела за кассой, принимала зонтики на ремонт и даже продавала кукурузу на улице. А потом решила уйти из найма и обзавелась собственной студией маникюра, где проработала полтора года. В последнее время полностью переместилась в онлайн: проводит консультации, обучает мастеров и помогает развивать соцсети.
О доступной среде в Германии и Москве
Я попала туда по программе обмена через Rotary Club. Мы были знакомы с основательницей MBFW для людей с инвалидностью Яниной Урусовой, и она предложила мне принять участие в программе. Я прошла собеседование и поехала в школу в Германию. Жила в общежитии и училась, кстати, в обычной школе, поэтому я была единственной, кто передвигается на коляске. Мне не было страшно ехать одной, потому что я люблю испытывать новые ощущения. Поездка в другую страну была мечтой, а учёба в Германии — целью. Поэтому я заранее понимала, куда и зачем еду. Мама знала, что я самостоятельная, и видела, что я готова. Но, конечно, она переживала, когда я, например, поздно возвращалась в общежитие.
В Германии городская среда доступна примерно на 90%. В Берлине я впервые самостоятельно поехала на метро. В Москве есть метрополитен, известный своей красотой и мозаиками на весь мир, но в нём нету спусков для колясочников , видела всего лишь на нескольких станциях. Не везде есть возможность проехать, только со службой сопровождения. Я жила в Ростоке на побережье Балтийского моря, и, несмотря на то что это маленький город, я могла сама ездить в школу в другой конец города одна и чувствовала абсолютную свободу — и физически, и ментально, и даже в плане самовыражения.
В Германии многие ездят на велосипедах: и в мегаполисе, и в маленьких городах. Соответственно, все тротуары и дороги сделаны с минимумом преград. В Москве такого практически нет: несмотря на то, что дороги каждый раз переделывают и ремонтируют, это мало что меняет.
Один раз я проехалась с друзьями от метро «Сухаревская» до метро «Проспект Вернадского» без общественного транспорта на коляске, и в какие-то моменты мне было некомфортно. В некоторых местах тротуары были суперузкими, где-то ямы — это было очень неудобно. Все говорят, что доступная среда развивается, но это происходит очень медленно.
Менять эту ситуацию трудно, ведь приказы всё равно отдают чиновники. Есть такая акция, когда знаменитости садятся в инвалидные коляски и пытаются проехать по городу. Возможно, то же самое стоит сделать людям из госуправления. Надо донести проблему до них, но я не знаю, как это сделать. Очень много мам с колясками, пожилых людей, велосипедистов, которым нужна доступная среда не меньше, чем людям с инвалидностью.
Мелани Гайдос
Ещё одно яркое доказательство, что влияние страшной болезни и устрашающая внешность не могут стать на пути к мечте. С рождения Мелани страдает редким заболеванием, которое стало причиной искривлённой формы носы, отсутствия зубов и волос, а также наличием заячьей губы.
Её история – это путь к мечте. Мелани сама пробивала карьеру, искала агентства, которые за символическую плату могли бы с ней сотрудничать, участвовала в социальных проектах.
Карьера модели началась, благодаря съёмкам в клипе группы Рамштайн, где она сыграла ночного монстра. Девушка настолько ярко вписалась в общий замысел клипа, что не смогла остаться незамеченной.
Известные фотографы и агентства начали предлагать ей сотрудничество. Сейчас карьера модели набирает обороты. Гайдос участвует в интересных фотосессиях, которые никого не оставляют равнодушными.
Чем опасны предрассудки по отношению к людям с инвалидностью
Некоторые эксперты, например, авторы американского медицинского издания Healthline, считают боязнь инвалидности одним из проявлений эйблизма — дискриминации людей с различными заболеваниями. Они утверждают, что в это понятие входят не только открытая агрессия, пренебрежение, насмешки в отношении людей с инвалидностью, но и жалость, навязчивые попытки помочь, неловкость и другие особенности поведения, которые не проявляются в общении с собеседниками без инвалидности.
Самыми очевидными и быстрыми последствиями такого отношения становятся боль и разочарование человека, с которым вы общаетесь, трудности в участии в повседневной жизни и в трудоустройстве. На более глубоком психологическом уровне это может привести к тому, что человек, привыкший к покровительственному, снисходительному отношению, начнет верить в то, что ему говорят, и постепенно откажется от попыток сделать что-то самостоятельно. В конечном итоге это может закончиться одиночеством и изоляцией, хроническим стрессом, тревогой и беспокойством по поводу будущего.
Чтобы убедиться в том, что ваша фраза не подразумевает эйблизм, эксперты Healthline рекомендуют задать себе следующие вопросы:
задал бы я этот вопрос или сделал бы такое замечание человеку без инвалидности?
акцентирует ли этот вопрос или комментарий внимание на инвалидности человека, а не на нем самом?
говорю ли я за этого человека или решаю что-то за него без его согласия?
действительно ли мне нужно знать эту информацию?
ожидаю ли я, что мне расскажут о своей инвалидности или об инвалидности в целом?
Александр Мягков
руководитель организации «Доступ открыт», предприниматель, мотивационный спикер
Я довольно часто сталкиваюсь с неэтичным обращением, но делаю замечания только в случае откровенного хамства
Важно понимать, что такое неэтичное обращение у нас начинается на уровне власти. И если чиновники уровня мэрии Москвы относятся к людям с инвалидностью предельно тактично, то про чиновников на районном уровне так не скажешь
Например, в районе, где я живу, ежегодно устраивают концерт к Международному дню инвалидов. Он проходит на втором этаже в старом Доме культуры, где нет лифта. И сколько мы ни пытаемся донести, что это некорректно, никакой реакции нет.
Что касается бытового общения (по крайней мере, с человеком в коляске), то здесь не так много правил. Не нужно брать инвалидную коляску и пытаться ее подвинуть самостоятельно — это то же самое, что взять человека за плечи и куда-то его насильно повести. Общаясь с человеком в коляске, лучше присесть, чтобы ваши глаза находились на одном уровне. Точно не стоит использовать в разговоре слово «инвалид». Сами люди с инвалидностью могут себя так назвать, например, в ироничном ключе, хотя, на мой взгляд, это тоже нужно изживать. Ну и главное правило: если хочешь помочь человеку, сначала спроси его об этом.
«Предлагали сделать повторную ампутацию, чтобы было удобнее»
Совершенно очевидно, что Вика — человек жизнерадостный. Инвалидность, безусловно, накладывает определенные ограничения. Во-первых, нужно регулярно делать протезирование — минимум раз в два года. Изначально делали протезы в Гродно, но в последнее время ей перестал нравиться результат: протез ломался чуть ли не каждый день. Поэтому она стала искать мастера в Минске. И нашла — у мужчины тоже инвалидность, он понимал девушку с полуслова.
Благодаря новому протезу наконец начало сгибаться колено, что само по себе является прогрессом. Раньше Вика могла садиться только с выпрямленной ногой, что доставляло большие неудобства.
Прошлым летом героиня ездила на консультацию в частный протезный центр в Москву, где предлагают более современные модели. Но и цена у них соответствующая — $5—10 тыс. Организовывать благотворительный сбор Виктория не хочет: говорит, есть люди, которым это нужнее, а обычное протезирование в Беларуси для нее бесплатно.
Возможности протезирования не безграничны. Например, Виктории по-прежнему нельзя плавать, ей сложно подобрать обувь. Носить каблуки она тоже не может — даже на подиум выходила в босоножках на плоском ходу.
К слову, живет девушка на четвертом этаже в доме без лифта. Сложности вызывают слишком высокие ступеньки или снежная зима. В остальном Виктория уже отлично ко всему приспособилась.
Во время интервью Виктория отмечала, что активно готовится к финалу конкурса «Королева Беларуси», который проходил на прошлых выходных. Получила титул «Самое красивое лицо Беларуси», а также возможность представлять страну на международных конкурсах.
Как сделать окружающую среду более инклюзивной
Любые изменения, несомненно, начинаются с каждого человека, и чем больше людей будет следовать советам, о которых мы рассказали выше, тем сильнее они смогут повлиять на общую ситуацию. Однако есть те, от кого скорость этих изменений зависит особенно, например политики, общественные деятели, артисты, урбанисты и другие люди, способные влиять на повестку и давать верные установки.
По мнению Александра Мягкова, несмотря на то, что за последние 10–15 лет отношение к людям с инвалидностью в обществе сильно изменилось, вокруг их образа все еще существуют домыслы и стереотипы.
Александр Мягков
руководитель организации «Доступ открыт», предприниматель, мотивационный спикер
На мой взгляд, нам стоит больше рассказывать о людях с инвалидностью: в СМИ, художественных произведениях, мультфильмах. Сейчас в кино таких упоминаний довольно мало, а если они и есть, то либо в негативном ключе, либо в сильно приукрашенном. То есть представление создается точно не как о людях, которые ничем не отличаются от других. Скорее всего, это связано с тем, что к созданию подобных фильмов сами люди с ОВЗ не привлекаются или привлекаются в недостаточной степени, поэтому авторы имеют полярные мнения: либо думают, что люди с инвалидностью супер, либо считают, что они не такие, как все.
Галина Лайшева
клинический психолог, психотерапевт сервиса «Ясно»
Для развития инклюзивного общества важно разработать инклюзивный дизайн. Его ключевая идея заключается в том, что предметы, практики, пространства должны быть спроектированы так, чтобы это подходило людям с точки зрения их уникальности
Продукт надо создавать не для среднестатистического человека, а чтобы каждый мог им воспользоваться.
Это касается всех сфер: от образовательных маршрутов и курсов по истории до пользовательского опыта, одежды и интерьеров. Главное в инклюзии не универсальность, а «красота уникальности». Более частная идея — осведомленность о причинах и течении заболеваний и «видимость» людей с особенностями. Они должны занимать привычное место в обществе, а не вызывать удивление или раздражение.
Кроме того, важен опыт позитивного взаимодействия с людьми с инвалидностью, который можно получить, например, в школе. Однако там могут возникать проблемы: если инклюзивность насаждается, если к этому не готовы ни учителя, ни дети, то от совместной деятельности останутся лишь негативные впечатления. Например, когда взрослые не знают, как включить ребенка с инвалидностью в социум, и он живет параллельной жизнью или мешает другим. Если процесс хорошо организован (маленькие классы с тьюторами, специальные материалы для проведения уроков), то такой опыт пойдет на пользу.
«Хуже мне не будет, лучше — тоже, а по-другому и не было никогда»
«Накачать» смирение и стойкость куда труднее, чем мышцы. Юля вспоминает, как этот процесс происходил у нее:
— О своем здоровье я знаю все, и даже больше. Тяжело ли это? Да не особенно.
Хуже мне не будет, лучше — тоже, а по-другому и не было никогда.
Я всегда думала: если есть возможность что-то в жизни исправить — надо попытаться. Но в моей ситуации ничего не исправишь, поэтому просто надо ее принять и научиться так жить.
Юля пожимает плечами и продолжает:
— А что касается жестокости к инвалидам… Не сталкивалась с ней никогда. Несмотря на то, что в школе я отказалась от сопровождающего, ни разу не возникло такой ситуации: мне нужна помощь, а рядом — никого. И переезжать из класса в класс помогали, и портфель переносить… Причем как учителя, так и одноклассники.
Честно говоря, мне кажется, весь негатив со стороны других людей существует только в восприятии самого инвалида. Помню, когда шла в школу, другие дети с инвалидностью говорили, что их обижают и бьют… Но со мной такого не случилось ни разу.
Конечно, дети могут и треснуть, если сам нарывался. Но тут же дело не в инвалидности, согласитесь.
И все-таки иногда «дело в инвалидности». Например, когда приходится сражаться со своим же городом:
— Безбарьерная среда — это боль каждого колясочника, — делится Юля. — Из недавних примеров: ездили в авиакассы на Немигу, подходим — и натыкаемся на 5 огромных ступеней. Кнопки для вызова помощи нет. Пришлось просить людей на улице, чтобы занесли меня в помещение. А там следующий этап квеста: стойка, за которой работает консультант, гораздо выше, чем рост человека на коляске. Было очень неудобно общаться, все смущались… И такое в городе происходит часто.
Юля понимает: многие неловкие ситуации происходят не потому, что к людям с инвалидностью относятся плохо… Просто не всегда понимают, что пандус куда нужнее, чем жалостливый взгляд, а уважение важнее сочувствия:
— Знаете, жалость действительно не нужна. Ведь главный стереотип о нас, что инвалид — несчастный иждивенец, который сидит дома в четырех стенах. В наше время все абсолютно не так! Многие люди с инвалидностью учатся, работают, создают семьи, живут полной жизнью.
Второй — и достаточно опасный — стереотип, с которым я часто сталкиваюсь: «Если видишь колясочника в городе, нужно обязательно подойти помочь». При этом не обязательно спрашивать, какая помощь нужна, просто подходи — и действуй.
К сожалению, неграмотная помощь часто приводит к травмам и для колясочника, и для помогающего. Если есть желание помочь, обязательно убедитесь, что человек в коляске вас видит и слышит, и после этого поинтересуйтесь, что именно ему нужно.
Отсюда — и третий стереотип о людях с инвалидностью: «Инвалид жаждет услышать совет о своем здоровье от первого встречного».
Нет. Поверьте, инвалиды как никто другой осведомлены о своем здоровье. Если человек не ходит, он либо находится в процессе реабилитации и сам видит свой прогресс — порой незаметный здоровым, либо знает, что никогда не сможет ходить из-за диагноза. И ему точно не хочется в сотый раз слушать историю про «знакомого моих знакомых, который тоже был инвалид, а потом встал — и побежал».
Стереотипов много, но это самые частые и опасные. Не могу сказать, что это очень обидно, но порой приводит в недоумение.
Откуда берутся страх и неловкость
Галина Лайшева
клинический психолог, психотерапевт сервиса «Ясно»
Есть несколько причин, из-за которых возникают страх, неловкость и настороженность. Первая — нехватка знаний о том, как живут и ведут себя люди с особенностями. Недавно был случай, когда жители дома пытались выселить девочку с онкологическим заболеванием, потому что боялись от нее заразиться. Они были уверены, что рак — это вирусное заболевание. Чтобы избежать таких ситуаций, нужно повышать осведомленностьэто должны быть не просто просветительские плакаты, а адресная работа со страхами.
Вторая причина — специфическое чувство собственной уязвимости. Некоторые люди думают, что инвалиды всегда страдают. Включается проекция: перед вами жалкий, слабый человек, и вам страшно оказаться на его месте. Внутреннее чувство возникает из внешнего образа, и люди стараются дистанцироваться от этого дискомфорта, сделав вид, что страдания не существует. Многими движет вера в справедливый мир: если человек страдает, значит он это заслужил — и можно не задумываться о его состоянии. Такая цепочка блокирует контакт: возможно, человек с особенностями нормально себя чувствует в данный момент, но это сложно заметить, если вы погружены только в собственные переживания.
«С недавних пор короткие платья и юбки для меня — достижение»
Солнечным осенним днем мы договариваемся встретиться в парке. Виктория звонит и извиняется за опоздание: таксист перепутал улицу и задержался. Говорю, что все в порядке, перебираю ногами листву и продолжаю ждать. Спустя 15 минут вижу, как в мою сторону идет невысокая девушка с ярко-розовыми волосами и в платье с разрезом. Вика улыбается, немного хромает и садится рядом. Мой взгляд невольно падает на протез.
К оценивающим взглядам со стороны Вика уже привыкла. Даже во время нашего разговора мимо проходили люди, которые не спускали с нее глаз. Раньше девушка смущалась и прятала деревянный протез, а сейчас лишь улыбается в ответ.
Идея принять участие в конкурсе красоты пришла Вике спонтанно. Увидела рекламу в соцсетях, заполнила анкету и стала ждать звонка. Спустя сутки ее пригласили на собеседование, после чего девушку ждали репетиции и разные испытания. Одно из неожиданных — фотосессия в воде.
Лилия Рашитова
Лилия – потрясающая женщина с летящей походкой и бесконечным оптимизмом, полная жизни и изящества, которая верит, что судьба ведет ее, посылая знаки.
Ногу ей пришлось ампутировать в 12 лет, когда на Лилию наехала машина прямо на ступеньках ресторана. Она выдержала детство, в котором выходила во двор в протезе, а бывшие друзья обижали и кидали камнями, но обиду в сердце не впускала, воспринимала это как испытание.
Личная жизнь Лилии поначалу не была простой. Знакомства чаще всего происходили в интернете, где в ее профиле было указано, что у нее нет одной ноги, однако многие парни не изучали анкету, а при встречах могли не замечать. Ей приходилось об этом говорить, и видеть не слишком адекватное поведение. Однако в один момент все изменилось – в ее жизни появился молодой человек, Дмитрий, окруживший Лилию любовью и заботой.
Когда Лилия захотела изменить профиль деятельности, Дима посоветовал оглядеться по сторонам, и она восприняла совет буквально. Увидела статью про стрельбу из лука, затем услышала новость по радио о соревнованиях в этом виде спорта, а после еще наткнулась на остановке на объявление о наборе в группу по стрельбе из лука. И она пошла учиться, стрельба увлекала девушку бесконечно. В итоге Лилия начала участвовать в соревнованиях, и уже стала трижды серебряным призером чемпионата России, четыре раза получала «бронзу» и переехала из родной Уфы в Подмосковье, где активно тренируется и готовится к новым состязаниям.
О трудностях в детстве и в подростковом возрасте
У меня несовершенный остеогенез — заболевание, при котором повышена ломкость костей из-за недостатка определённых веществ в организме. Я родом из Туркмении, и там медицина развита недостаточно, поэтому врачи просто не знали, что со мной. Они напугали родителей тем, что у меня онкология и что жить осталось буквально несколько месяцев. Специалисты никогда не сталкивались с этим заболеванием, поэтому не могли поставить точный диагноз. Папа работал врачом, и родители начали искать другую информацию — так мы познакомились со специалисткой Натальей Беловой. Мы приехали в Москву к ней на обследование, где в 2008 году мне поставили точный диагноз.
Я плохо помню переезд в Москву, потому что была маленькая — только окончила первый класс. Но несмотря на коляску у меня были друзья, с которыми мы проводили много времени. И как ни странно, я ходила в обычную школу. В Туркменистане редко можно встретить людей в колясках, но у меня даже была подруга-колясочница.
Другие ребята, без инвалидности, общались со мной абсолютно нормально. Я не чувствовала, что со мной что-то не так. Может быть, вопросы были от взрослых, но от детей я их не слышала. Всё равно даже в Москве есть много стереотипов по поводу людей с особенностями, но мне кажется, что молодое поколение — более продвинутое и гуманное.